Не все антисектантское идёт на пользу антисектантству. Дело в том, что распространение заблуждений и мифов о природе и особенностях сектанских явлений, во-первых, даёт возможность сектантской пропаганде обвинять антикультистов во лжи, предвзятости и неграмотности, во-вторых, направляет внимание человека на мнимые опасности и отвлекает от реальных. Примером такой публикации может служить заметка «Культисты. Технологические аспекты зомбирования» автора под ником stannum99, ставшая предметом моей дискуссии с участниками одной из антикультистских групп в соцсети. Этим критическим обзором я выполняю обещание, данное своим оппонентам.
Итак, автор пишет:
«Традиционно говорят "попал в секту". Хотя психокульты далеко не всегда религиозны, но секты все таки численно преобладают».
Из такой формулировки вытекает, что секты отличаются от культов тем, что носят религиозный характер. Однако это не так. Действительно концепт «церковь – секта» введен в академическую науку немецким исследователем Максом Вебером в 1905 году в рамках социологии религии. Однако в настоящее время в сектологии общепризнано, что религиозность не является существенным признаком секты. Российский исследователь сектантства с белорусскими корнями В. Ю. Питанов во «Введении в сектоведение» в главе «Классификация сект», например, упоминает классификацию по принципу самоопределения или имитации. И в рамках её упоминает такие группы как псевдонаучные и коммерческие секты.
На самом деле в современной социологии секты от культов принято отличать по типу происхождения: «Различие между сектой и культом Р. Старк и Б. Бейнбридж видят в том, что секты - это раскольнические группы, которые представляют себя как нечто старое и пытаются обновить или реформировать господствующую религию в обществе, где в харизматическом лидере нет надобности; культы представляют новую религию, как правило под руководством харизматического лидера, отличающуюся от традиционных для данного общества верований». (Конь Р. М. Культ и секта: сходство и отличие в признаках и факторах, способствующих их эволюции и распространению // Введение в сектоведение)
Неверна и статистика автора. Так ведущим белорусским центром по академическому исследованию сектантства на сегодня задокументирована деятельность в Республике сект и культов 165, клиентурных культов – 382, аудиторных культов – 459 (источник).
В сборе данной статистики центр ориентируется на классификацию сектантства Родни Старка и Уильяма Бейнбридж. Поэтому культы с четко выраженной организационной структурой и институтом постоянного членства отнесены вместе с сектами к первому типу сектантства и отдельно не подсчитываются. Однако и без того ясно, что первый тип сектантства численно уступает и количеству аудиторных культов, и количеству клиентурных культов. А ведь секты составляют только его часть!
Далее stannum99 почти произвольно фантазирует на тему одного из возможных варианта входа в НРД (нетрадиционное религиозное движение), выдавая его за общее правило. За основу фантазий взяты почему-то не данные каких-либо наук, а строки писателя-фантаста и обывательский миф, что в НРД попадают исключительно из-за вербовочной активности самой организации. В науке, однако «в зависимости от роли и характера действий индивида все типы конверсии традиционно разделяются на активные и пассивные . В активных типах акцент ставится на выявлении осознанных действий самого человека, предпринимаемых им для достижения конверсии. В пассивных типах исследуется комплекс внешних влияний, исходящих от нового религиозного движения /НРД/ или каких-либо других источников (неконтролируемых характеристик самого индивида, его непосредственного окружения, общества в целом и т.д.), подталкивающих его к входу в религиозную организацию» (Мартинович В.А. Интеллектуальный тип конверсии).
Вообще в настоящее время выделяется пять основных активных типов конверсии: интеллектуальный (самоконверсия), экспериментальный, подтверждающий, взаимный, целевой.
Также можно выделить 7 основных типов пассивной конверсии: аффективный, психопаталогический (компенсаторный), принудительный, возрождающий, в виде традиционной социализации, депривационный, мистический.
Чтобы убедиться, что всё это многообразие невозможно уложить в бедную схему, предложенную автором, рекомендую прочесть: Мартинович В.А., Конверсия, вход в религиозную организацию // Введение в понятийный аппарат сектоведения: пособие для студентов Института теологии БГУ.
Далее автор сосредоточится на том, что именуется в околосектологической литературе «зомбированием», «промыванием мозгов» и «контролем сознания». Описываемые под данными терминами типы конверсии соответствуют только 1 из 7 типов пассивной конверсии: принудительному.
Далее автор демонстрирует психологическую неграмотность: «С учетом нормального распределения - примерно 15-20% людей являются внушаемыми, примерно столько же - плохо внушаемыми, остальные - промежуточные значения».
Действительно в истории психологии было время, когда внушаемость воспринималась как фиксированная личностная особенность. И различные исследователи в тестах на внушаемость пытались определить доли гипервнушаемых и гиповнушаемых лиц в обществе. Однако современная наука убедилась, что внушаемость обусловлена не только личностными и характерологическими особенностями, но и «зависит от психологического состояния личности в тот или иной момент, ее эмоциональности, степени усталости и т.п.» (Словарь психиатрических терминов. В.М. Блейхер, И.В. Крук). Также «экспериментально показано, что субъекты, характеризуемые по тестам внушаемости как внушаемые, в коллективе — в результате опосредования отношений межличностных целями и ценностями деятельности совместной — оказываются способными осуществить коллективное самоопределение — противостоять внушаемости. Современная психология рассматривает внушаемость как неоднородное явление. Она по-разному обнаруживает себя в различных сферах личности, применительно некоего содержания и вида деятельности. Каждый человек в определенных ситуациях в какой-то мере может оказаться внушаемым». (Словарь практического психолога. — М.: АСТ, Харвест. С. Ю. Головин. 1998.).
Применительно нашей темы это означает, что гипотеза о связи общей внушаемости с конверсией несостоятельна. Об этом говорят и цифры сектологических исследований: из 100 человек, столкнувшихся с сектантской вербовкой, в сектантской группе «оседает» 4-5. То есть примерно 4-5%, а не 15 – 20%.
Более того, один и тот же человек может оказаться гипервнушаемым к одному типу сектантства и совершенно равнодушным к другому. В настоящее время в сектологии принято различать 5 основных личностных типов, потенциально склонных к уходу в секты и культы (Мартинович В.А. Портрет потенциального адепта секты // Адукацыя i выхаванне. 2009. №3. – С.59-63.):
1. Проблемный. К нему относятся люди, имеющие какие-либо проблемы социального или личного характера. Люди этого типа осознанно или бессознательно ищут «спасения» от своих трудностей в секте. А секта претендует на глубокое понимание их сложных проблем и обещает дать готовые рецепты по их решению.
2. Приключенческий. К нему относятся люди наоборот благополучные, не имеющие проблем, которые не знают чем себя занять. Уход в секту для них связан с «сытым бунтом», ищущим развлечений и придания жизни какого-то смысла.
3. Высокоморальные интроверты. Люди этого типа интуитивно следуют высоким нормам личного морально-этического кодекса, который, однако, не имеет под собой глубокого фундамента, и слабо социализированы. Сектантская организация предлагает им комплексное мировоззренческое обоснование личного морально-этического кодекса и обеспечивает общение с людьми, которые проявляют к ним интерес.
4. Самоуверенные искатели. Это действительно достаточно самоуверенные лица, стремящиеся к познанию чего-то нового, интересного и загадочного. При этом такие увлекающиеся типы не способны к глубокому анализу. Они легко принимают интересное и загадочное за правдивое и истинное. Это быстро увлекающиеся и также быстро остывающие верхогляды, которые обречены скитаться из одной сектантской организации в другую. Такие типы, если достаточно активны, могут завербовать большое количество новый людей в секту, которую сами вскоре покинут.
5. Элитарные диссиденты. Этот психологический тип отличается резким неприятием всего массового, коллективного, официального, традиционного. Для них всё это синонимы примитивности и ложности. То, что я называю психологическим «комплексом диссидента». По их убеждению истиной могут обладать только достойные избранные. Поэтому такие люди внушаемы для сект, дающих ощущение их особенности, уникальности, элитарности.
Сектантские организации, нацеленные на работу с таким психотипом, используют три порой пересекающихся способа:
а) большие финансовые вложения (что внушает ощущение особенной ценности и эксклюзивности предлагаемых сектой знаний);
б) многогранное и сложное вероучение, которое понять способны только образованные люди (создаётся впечатление принадлежности к интеллектуальной элите, при этом сложность для понимания воспринимается данным психотипом как критерий истинности);
в) строгие ограничения на вход в группу (чем труднее попасть в число «избранных», тем сильнее чувство элитарности и превосходства у адептов над остальным «тёмным», «необразованным», «непосвященным» человечеством).
Как видите, характеристика внушаемости почти ничего не даёт в анализе групповой конверсии в сравнении с разработанными в психологии религии потенциально уязвимыми для индоктринации личностными особенностями, сгруппированными в психотипы. Ведь каждый психотип внушаем лишь к определённого рода вербовочному воздействию со стороны организаций, способных удовлетворить именно его потребности вне зависимости от того, в какой части гауссовой кривой он оказался по каком-либо тестированию на внеконтекстуальную общую внушаемость.
Поэтому неимоверной глупостью является утверждение: «С точки зрения психофизиологии - деструктивными являются психокульты, не ограничивающиеся привлечением внушаемых неофитов, а посягающие на остальных [не входящих в 15 – 20% гипервнушаемых – ред.]». Не удивительно, что автор не даёт никаких ссылок на научные источники столь странного заверения. Их попросту нет.
Как одобрительно пишут в научном журнале аспирант кафедры психологии Волгоградского госуниверситета Кучмистов К.С. и доцент той же кафедры того же университета Сергеев А.А.: «По мнению В.Ю. Асланян, деструктивные последствия психологического воздействия служителей религиозных культов проявляются в снижении выраженности отраженной субъектности адептов после их вовлечения в деятельность религиозной организации в форме унификации проявлений их личности». (Кучмистов К.С, Сергеев А.А., Исследование взаимосвязи ценностных ориентаций личности и предрасположенности к манипулятивному воздействию со стороны организаций с признаками деструктивных культов // Вестник Волгоградского госуниверситета. Сер. 11, Естеств. науки: Психология и психофизиология. 2013. № 2 (6))
То есть не нацеленность на слабо внушаемых, а формирование унифицированной культовой личности вместо аутентичной является критерием деструктивности организации в современной науке. Вторым критерием авторы называют использование организацией манипулятивных технологий воздействия.
Кстати, у tannum99 странное понимание не только деструктивности, но термина «психокульт». По ходу чтения заметки создаётся впечатление, что под психокультами автор понимает секты, которые используют специальные психологические технологии для вербовки, контроля и удержания. Но это вовсе не так. Психокульт это сокращение от «психотерапевтический культ». Под этим явлением его открыватели и академические исследователи понимают организации психологической и психотерапевтической направленности, деятельность которых имеет формы, характерные для сектантства. Смотри, например:
1. Temerlin M.K., Temerlin J.W. (1982) Psychotherapy cults: An iatrogenic perversion // Psychotherapy: Theory, Research, and Practice, № 40, p. 131—140.
2. West. L.J. & Singer. M.T. (1980). Cults, quacks and nonprofessional psychotherapies. In H.I. Kaphm A. M. Freedman, & B.J. Sadock (Eds.), Comprehensive textbook of psychiatry III. Baltimore: Williams & Willtens.
3. Report of the APA Task Force on Deceptive and Indirect Techniques of Persuasion and Control, November 1986.
Далее автор даёт описание некоторых редких, отобранных на его вкус приёмов подавления критического мышления культового контроля личности, предваряя их замечанием: «Для начала необходимо отключить критическое восприятие».
Нет, дорогой друг, это не «для начала»! В отечественной психологии выработана концепция акмеологического воздействия, которая обобщает универсальные схемы любой социально-психологической коммуникации (см., например: Кириченко А.В. Акмеологическое воздействие в профессиональной деятельности). Согласно этому обобщению первое, что нужно обойти коммуникатору на пути к мотивационно-личностному ядру это социально-психологический фильтр безопасности. Сектантская вербовка старается вызвать доверие как безопасная. Поэтому многие вербовщики начинают с нейтральных вопросов и подходов, не говоря от имени какой организации действуют (ведь многие секты уже имеют негативный имидж в обществе).
А когда приходится открыться, начинают убеждать, что критики не правы и они вовсе не секта и не опасны. В том числе, в свою пользу сопоставляя культовые реалии с искаженными образами и признаками сектантства, распространяемыми безграмотными сектоведами, журналистами и сектоборцами.
Именно с этого: с попытки вызвать доверие и начинается сектантская вербовка!
Далее идет преодоление фильтра интереса. На этом этапе секта выказывает заинтересованность в человеке, в его потребностях и интересах и ищет точки пересечения, нечто общее, чтобы на выходе сформировать уже некое «мы». «Коль скоро предполагаемый клиент выглядит восприимчивым, вербовщик предпринимает преднамеренную, рассчитанную попытку вовлечь его в беседу, разжечь его интерес и увлечь следующими средствами:
— показывая заботу о благополучии предполагаемого клиента, выражая необычно хорошую осведомленность о его чувствах и эмоциональном состоянии, что заставляет предполагаемого клиента поверить, что его действительно понимают. Например, узнав о поездках вербуемого, вербовщик может сказать: "Итак, ты был в дороге два месяца. Ты, должно быть, устал, чувствуешь себя одиноко, без каких-либо реальных корней?";
— демонстрируя острый, объединяющий интерес к идеям вербуемого, интересам, надеждам, целям, говоря, например: "О, ты музыкант. Ну, мне как раз случилось жить с группой музыкантов...";
— удерживая контакт глазами, поддерживая тесную физическую близость, "нападая" сексуально (в психологическом смысле);
— извлекая личную информацию о текущем положении вербуемого, о его заботах, проблемах, стрессах. Например, вербовщик может спросить: "что твои родители думают о твоих путешествиях через всю страну?" или "Есть ли у тебя интимные отношения с кем-нибудь?" или "Знаешь ли ты, что хочешь делать со своей жизнью?".
Если вербовщик добивается успеха, вербуемый ощутит эмоциональную связь с вербовщиком, а также готовность или желание поддерживать контакт. Когда вербуемые клиенты считаются готовыми, - а это может быть после пятнадцати минут разговора или после нескольких случайных встреч, их могут пригласить присоединиться или посетить группу. Вербовщики часто подгоняют свои описания группы таким образом, чтобы они соответствовали интересам вербуемого. Например, вербуемый клиент, ищущий духовного свершения, может быть приглашен в "духовную дискуссионную группу", в то время как тот же самый вербовщик может пригласить другого вербуемого, интересующегося психологией, на "семинар по человеческому потенциалу".» (Волков Е.Н. Методы вербовки и контроля сознания в деструктивных культах)
И только вызвав интерес сектантская группа может вполне приступить к преодолению интимно-личностного фильтра, который предполагает ослабление или отключение критического восприятия. И это достигается вполне естественным образом даже безо всяких специальных технологий: ведь вербуемый уже доверяет вербовщикам и проявляет интерес. А когда вы кому-то доверяете и он вам интересен, то вы относитесь к его свидетельствам не столь критично, сколь к свидетельствам чужака, не так ли?
Для удовлетворения вызванного интереса человека приглашают в группу. Это эффективно, поскольку, с одной стороны, в группе люди становятся более внушаемым и подвержены эффекту заражения, а с другой, особым вниманием к неофиту формируется его эмоциональная зависимость от группы.
И вот тут на сцену постепенно, по мере углубления зависимости от группы, выходят техники индоктинации и реформирование личности.
Только не понятно зачем автор упоминает наркогипноз, который по его же словам в сектах употребляется крайне редко, депривацию сна, которая также встречается редко и на этапе уже глубокой погруженности в культ (обычно, когда адепт уже живёт на территории организации: в ашраме, монастыре, общине и под.) и дыхательные техники, которые также являются довольно специфическим методом, характерным лишь для групп неоориенталистской и псевдописхологической направленности? Есть же классические модели культового контроля, которые описывают техники индоктринации более универсальным языком. Куда более всестороннее представление о культовом контроле дают даже такие устаревшие, но еще популярные в русскоязычной литературе подходы как восемь приемов контроля сознания Р. Лифтона, теория когнитивного диссонанса Л. Фестингера, BITE-модель С. Хассена. Почему бы автору заметки просто не дать их описание?
Тогда не пришлось бы так же произвольно из всего многообразия методов психологического воздействия обращать внимание на недериктивный гипноз, который адептами НЛП-культа прочно ассоциирован с именем Милтона Эриксона.
Куда информативнее было бы, например, рассказать, что по BITE-модели Стивена Хассена культовая индоктринация и контроль осуществляется через контроль:
B (behavior) – поведения;
I (information) – информации;
T (thinking) – мышления;
E (emotions) – эмоций.
И в каждой сфере применяются свои методы воздействия. (Их легко найти в литературе, поэтому перечислять все тут нет смысла.) И тогда все обрело бы системные очертания и стало на свои места.
Стало бы понятно, например, что депривация и сокращение сна это только частный случай одного из трёх компонентов контроля поведения: регулирования физической реальности.
А в таком виде заметка даёт случайные разрозненные сведения, не формируя целостного представления о феномене.
Ориентирующегося на эту статью читателя легко обманет вербовщик любой не религиозной секты или культа, где не употребляются депривация сна, дыхательные упражнения, совместные ритмические действа и недирективный гипноз. Ведь целостного взгляда на культовый контроль так и не дано, а отрывочные сведения в описанном случае бесполезны.
Но самое интересное, что вначале заметки автор обещает представить взгляд на секты современной медицины, а вместо этого делает несколько неграмотных замечаний из сферы социологии религии и даёт несколько бессвязных отрывочных сведений, основанных на отвергнутой в конце 80-х годов прошлого столетия Американской психологической ассоциацией (APA) теории о контроле разума.
Оппоненты убеждали меня не судить строго: ведь автор раскрывает тему не как сектовед или социолог а, вероятно, как психофизиолог. Но если бы это было так, то мы бы увидели изложение, например, теории о нейрофизиологической основе «контроля разума» Кетлин Тэйлор (Kathleen Taylor, Brainwashing: The Science of Thought Control, 2004), а не блуждания по устаревшим социально-психологическим теориям.
в порядке дискуссии,
Олег Нагорный